№ 14 сен 1996
№ 14 сен 1996
или
Насколько права “непримиримая оппозиция”, давно утверждающая, что наша страна разгромлена в “холодной войне”, а “антинародный оккупационный режим” ведет ее к окончательной гибели?
Того, кто знает подлинную историю нашего Отечества, подобными страхами не удивишь и не напугаешь. В XIII веке, когда на Русь обрушилась страшная Орда, неизвестный гений сложил вдохновенный гимн прошлому величию Отчизны, дав ему название “Слово о погибели Русской земли” (начинался он словами: “О светло светлая и украсно украшена земля Руськая!”). А уже через столетия, по словам Маркса, изумленная Европа увидела на своих восточных границах огромную империю Ивана III. В Смуту XVII века был написан “Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства”, автор которого вопрошал своих соотечественников: “Откуда начнем плакати, увы, толькаго падения преславные ясносияющия превеликий Россия?” А русские люди вскоре не только вышвырнули вон польских, литовских, шведских и прочих захватчиков, но и дошли до берегов Амура и Тихого океана. Вряд ли надо напоминать о пророчествах, предвещавших гибель России в 1812 году, в “окаянные дни” (если верить И. Бунину) после Октября 1917-го, в грозном сорок первом. Ни одно из них не сбылось, Россия каждый раз снова поднималась, могущественнее и краше прежнего. Есть все основания полагать, что и нынешние наши беды временные, будет и на нашей улице праздник. Но именно поэтому дли нас представляет интерес опыт страны, пережившей настоящий военный разгром и иностранную оккупацию и, несмотря на это, вышедшей в мировые лидеры научно-технического прогресса.
Читатель конечно, догадался, что речь идет о Японии. Как это ни удивительно, русским и японцам, при всей драматичности отношений между нашими странами, присуще во многом сходное мироощущение и особенно - близость в сфере эстетического. Давно известна особая популярность в Стране восходящего солнца не только русской классической культуры, но и советской масскультуры, в особенности песни. Интерес русских к японской культуре пока что более элитарен, но все же по массовости и глубине понимания, вероятно, превосходит “японофильские” движения в других странах и к тому же год от года растет.
Японская эстетика построена на двух очень понятных русским принципах: безыскусности подлинного искусства и тихой грусти о преходящести прекрасного как единственного достойного предмета творчества. В свете их можно по-новому осмыслить многое и в русской культуре - от феномена Третьяковки и пейзажей Левитана до поэзии Есенина и Твардовского,
Но есть и одно существенное отличие японцев от русских. Они почти всю свою историю прожили на своих островах, русские же, будучи народом земледельческим, усвоили дух кочевых народов, почему и смогли создать державу, простиравшуюся от Балтики до Аляски, и порывались дальше, “чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать”. Разве не удивительно, что на Курилы, отстоящие от Москвы на многие тысячи километров, первыми пришли русские, а не японцы, которые в погожий день могли бы разглядеть эти острова со своей земли невооруженным глазом? Чем же объясняется такой парадокс?
Японскому жизнепониманию долго было присуще острое противоречие между сознанием собственной исключительности и культурной зависимости от Китая. Национализм японцев внешне мало заметен, но по силе его трудно сравнить с каким-либо другим; он, пожалуй, даже превосходит еврейский, во многом искусственно поддерживавшийся и в рассеянии кагальной системой, тогда как японцы безвылазно жили в своем изолированном мирке. Краеугольный камень японского национализма - в “научно установленном факте”: есть в Японии место, где на землю сошла богиня Солнца Аматэрасу, давшая потом начало первым людям; на этом месте стоит храм Исэ. Ясно, что Исэ - это самое священное место на Японских островах, а эти острова, следовательно (против логики не попрёшь), - самая священная земля на планете (только неяпонцы об этом не подозревают); это не просто горы, родники и пр., - это священное жилище богов, где обитают души предков. Умершие японцы становятся богами и с неба наблюдают за жизнью живущих, влияют на нее, а живущие стараются жить так, чтобы быть достойными предков.
Всему этому учит японцев их древняя философия-религия каннагара (известная не только в мире, но и в самой Японии под китайским названием синто), не отличающаяся, на взгляд русского человека, особой глубиной содержания (поскольку в ней нет учений ни о мироздании, ни о смысле жизни), но прекрасно выполняющая свою главную функцию - утверждение превосходства во всем народа Ямато (давно привыкшего именовать себя китайским именем Ниппон) и прославление императорской династии как основы этого верования.
Но и оставаться в стороне от веяний времени, также по большей части приходивших из Китая, Япония не смогла. Слушая предания о собственном величии, японцы столетиями старательно просвещались китайской премудростью, заимствуя письменность, чайную церемонию, конфуцианские добродетели и т. д. Правители страны постоянно колебались между “просвещенным” буддизмом и националистическим синтоизмом. Признавая неоспоримые достижения китайцев в самых различных областях, японцы были убеждены (и в общем-то справедливо), что “настоящего японского духа” у тех чужеземцев нет. Была даже выработана формула “вакон-кансай”, которую, с принятыми там сокращениями, можно было бы записать как “киттех-япдух” (“китайской технике - японский дух”), причем все слова в ней, надо заметить, были китайскими. Это напоминает разговоры русских интеллигентов XIX века, видевших в Европе, в первую очередь в Германии, образец просвещенности и разумности государственного устройства, но неизменно добавлявших: да, у немцев есть машину и работать они умеют, но не хватает им чего-то великого, а именно - “русского духа”. А значит, немец со всей своей техникой - нуль по сравнению с русским, живущим “духом”, пусть и с “авось” и “Дубинушкой”.
Но аналогия между Японией и Россией того времени в этом смысле не убедительна: одно дело - культурная гегемония огромного Китая над относительно маленькой Японией, и другое - раболепная зависимость необъятной России от не то что маленькой Германии, а от конгломерата немецких государств, каким эта страна была до 1871 года.
К XVII веку в Японию часто стали наведываться европейцы, особенно голландцы, и тоже со своими науками. Расширение знаний о мире (не говоря уже о стремительном распространении христианства, одно время грозившего вытеснить синтоизм) все больше подрывало позиции “единственно верного учения”, и правительство решило оградить страну “железным занавесом” (знакомая картина, не правда ли?!), продержавшимся до середины XIX века. Но к концу прошлого столетия Япония вновь вступила на путь усвоения иноземной премудрости, однако по инерции мышления японцы понимали дело так, будто не Япония открылась миру, а миру настала пора приобщиться к японским святыням, и даже был выдвинут лозунг "хакко-иццу" (“миру - единую крышу”, разумеется, японскую), И японцы принялись за выполнение своей “исторической миссии” - помочь человечеству осознать истину, и начали они, естественно, с Китая, развязав грабительскую войну 1894 - 1895 годов. Впервые за много веков Япония взяла реванш у Китая, причем не только военный, но и культурный (к XX столетию уже нередко китайцы приезжали в Японию учиться и приобщаться к западной культуре). Только тогда стали осознавать, что на Японских островах живут не просто какие-то "племена", занимавшиеся пиратством. (Как русские, скажем, с недавних пор обнаружили, что казахи - это не только чабаны и акыны.) Именно идеей реванша можно отчасти объяснить зверства японской солдатни в Китае, тем более что она там столкнулась с массой человекоподобных существ, которых “мудрое управление” маньчжурской династии Цин держало в грязи, нищете и невежестве. Этим, наверное, можно объяснить подсознательное возмущение японцев: “И перед этим жалким народишком на протяжении стольких веков поколения наших предков низкопоклонничали?” Можно сказать, что почти весь XX век - это эпоха торжества Японии над Китаем, и только сейчас Китай начинает брать реванш.
На рубеже XIX - XX веков Япония стремительно выходит в ряд мировых держав, и с этим связаны самые драматические страницы взаимоотношений наших стран.
Русских всегда манил к себе Восток. По мере того, как Романовы тянули Россию в Европу, русские первопроходцы шли все дальше к востоку и наконец вышли к Тихому океану. Необходимость закрепления России на Тихом океане власть начинала осознавать, но делала это вяло и нерешительно. А Запад был единодушен в стремлении не допустить усиления российского присутствия в Азиатско-тихоокеанском регионе, как сейчас принято выражаться. Германский кайзер Вильгельм, якобы союзник России, подталкивал наших врагов: “Если хотите разгромить русских на Востоке, спешите, пока они там не укрепились”. Орудием для разгрома России была избрана Япония, получившая всестороннюю помощь Запада. Русская беспечность и японское коварство тоже сыграли свою роль. Россия, где началась революция 1905 года, вынуждена была заключить мир с Японией ——— победительницей в позорной для нас войне.
Но у истории есть свои законы справедливости. Японская агрессия началась в Китае, там же она в военном смысле и закончилась. Внезапное нападение Японии на Россию в 1904 году отозвалось стремительным ударом советских войск по японской Квантунской группировке в 1945 году, так что американцам с их атомными бомбами осталось лишь произвести "зачистку". И непобедимая Япония, которую не смог покорить даже владыка всей Азии Чингисхан, проиграла войну - кому? Неповоротливому Северному Медведю да янки, народу без традиций и культуры, и Китаю, еще вчера поверженному. Ужас и деморализацию японцев трудно себе представить. Враками оказалось все насчет богов и избранности. Японцы - такой же рядовой народ, как корейцы или даже дикие волосатые айны. И не мир надо собирать под крышу, а “учиться, учиться и учиться”.
Но и для России XX век стал эпохой торжества — торжества над Европой, в особенности над Германией. Революция привела национальное самосознание русских в соответствие с их этническим подсознанием. Старая религия не могла выполнить роль “русского синтоизма”, она слишком связала себя с романовским режимом, своими “успехами” сравнимым с упоминавшейся династией Цин. И русский народ нашел свой “синтоизм”. В нем был даже свой храм на Красной площади, месте, где божественный отец-основатель если и не сошел с небес, то по крайней мере взошел на небо. И эта новая религия свою роль в деле пропаганды исключительности русского народа выполняла прекрасно - вплоть до убеждения, что каждый сознательный человек в мире, вплоть до “негра преклонных годов”, обязан выучить русский язык, поскольку “им разговаривал Ленин”. Новые люди сошли на землю не в доисторические времена, как верят японцы, а на наших глазах, и “мы свидетели сему”. И русский народ стал осуществлять свой вариант “хакко-иццу”, пытаясь убедить непонятливое человечество, что “все там будете”, К этому времени в еще большей степени откосится выражение Маркса об изумленной Европе, увидевшей на своих восточных границах огромную советскую империю. А русский человек тем временем тоже готовил для человечества новую общую крышу (“Наш лозунг: Всемирный Советский Союз!”). Грандиозным культурным успехом Страны Советов было то, что наш народ впервые за многие века на какое-то время смог навязать заносчивой Европе свой стиль мышления, а итог Великой Отечественной войны показал, какая раса в тот момент оказалась высшей, а какая - низшей (если уж рассуждать в немецко-расовом духе).
Разгромленным японцам помог воспрянуть их образ жизни. Пусть они по сути такой же народ, как и другие, - там, “на континенте”, живут не так: не то едят, не так улыбаются и кланяются... Все равно нет на планете другой такой , “светло-светлой и украсно украшенной” земли, как Ямато.
Вот здесь и ключ к пониманию проблем современной России. Япония, осознающая себя единственной божественной страной в мире, сумела совершить рывок, потому что японцы ощущали себя единой нацией, и тяготы прорыва, как и выгоды от него, разделили между собой все сословия. Ведь японец не уедет из своей Японии, не станет жить в какой-то Швейцарии, а потому ему и нет смысла держать свои капиталы в швейцарских банках.
Нас же воспитали в последние годы на том, что Европа едина - от Атлантики до Урала, а то и до Владивостока. Вот и хранят наши нувориши свои капиталы не в России, а “у себя дома”, то есть в Швейцарии. И мы покупаем продукцию наших европейских братьев, только и всего. Почему не наоборот? Потому что в Европе “все равны”, но одни “более равны”, чем другие, следовательно, “кому доходы, а кому расходы”.
Чтобы нам восстановить свои позиции в мире, надо усвоить, что “Россия - это континент”. И, поездив по заграницам и увидев, что ничего интересного там нет, продолжить прерванную работу по “всеобщему осчастливливанию” - себя и всего человечества.